Неточные совпадения
Печь дышала в спину Клима Ивановича, окутывая его
сухим и вкусным
теплом,
тепло настраивало дремотно, умиротворяло, примиряя с необходимостью остаться среди этих людей, возбуждало какие-то быстрые, скользкие мысли. Идти на вокзал по колено в снегу, под толчками ветра — не хотелось, а на вокзале можно бы ночевать у кого-нибудь из служащих.
И ночь была странная, рыскал жаркий ветер, встряхивая деревья, душил все запахи
сухой,
теплой пылью, по небу ползли облака, каждую минуту угашая луну, все колебалось, обнаруживая жуткую неустойчивость, внушая тревогу.
— Где сыщешь другую этакую, — говорил Обломов, — и еще второпях? Квартира
сухая,
теплая; в доме смирно: обокрали всего один раз! Вон потолок, кажется, и непрочен: штукатурка совсем отстала, — а все не валится.
Лето здесь сырое и прохладное, осень долгая и
теплая, зима
сухая, холодная, а весна поздняя.
Кому приходилось странствовать по тайге, тот знает, что значит во время непогоды найти зверовую фанзу. Во-первых, не надо заготовлять много дров, а во-вторых, фанза все же
теплее,
суше и надежнее, чем палатка. Пока стрелки возились около фанзы, я вместе с Чжан Бао поднялся на ближайшую сопку. Оттуда, сверху, можно было видеть, что делалось в долине реки Билимбе.
Зимняя обувь — те же унты, только большего размера, для того чтобы можно было набивать их
сухой травой и надевать на
теплую портянку.
20-го сентября погода весь день стояла
теплая и
сухая.
Прижимаясь к
теплому боку нахлебника, я смотрел вместе с ним сквозь черные сучья яблонь на красное небо, следил за полетами хлопотливых чечеток, видел, как щеглята треплют маковки
сухого репья, добывая его терпкие зерна, как с поля тянутся мохнатые сизые облака с багряными краями, а под облаками тяжело летят вороны ко гнездам, на кладбище. Всё было хорошо и как-то особенно — не по-всегдашнему — понятно и близко.
Мы плыли по горной, тайговой реке, но всю ее дикую прелесть, зеленые берега, крутизны и одинокие неподвижные фигуры рыболовов я охотно променял бы на
теплую комнату и
сухую обувь, тем более что пейзажи были однообразны, не новы для меня, а главное, покрыты серою дождевою мглой.
Беда для кроншнепов ранняя
теплая и
сухая весна!
У Варвары Алексеевны было десять или двенадцать каморочек, весьма небольших, но довольно чистеньких,
сухих,
теплых и светлых; да и сама Варвара Алексеевна была женщина весьма
теплая и весьма честная: обращалась с своими квартирантками весьма ласково, охраняла их от всяких обид; брала с них по двенадцати рублей со всем: со столом, чаем и квартирой и вдобавок нередко еще «обжидала» деньжонки.
— Делай, как знаешь. Конечно, это хорошо. Да поглядите, девчонки, ведь она вся мокрая. Ах, какая дурища! Ну! Живо! Раздевайся! Манька Беленькая или ты, Тамарочка, дайте ей
сухие панталоны,
теплые чулки и туфли. Ну, теперь, — обратилась она к Любке, — рассказывай, идиотка, все, что с тобой случилось!
Нервным движением поправив очки, Николай помог ей надеть кофту и, пожимая руку ее
сухой,
теплой рукой, сказал вздрагивающим голосом...
Не говоря уже об утехах любви, как будто бы и все другое соединялось, чтобы доставить ему наслаждение: погода стояла
сухая,
теплая, и когда он, при первом еще брезге зари, возвращался по совершенно безлюдным улицам, то попадавшиеся ему навстречу собаки, конечно, все знавшие Аггея Никитича, ласково виляли перед ним хвостами и казались ему добрыми друзьями, вышедшими поздравить его с великим счастьем, которое он переживал.
Теплый воздух, грустный, неподвижный, ласкал и напоминал о невозвратном. Солнце, как больное, тускло горело и багровело на бледном, усталом небе.
Сухие листья на темной земле покорные лежали, мертвые.
Комната имела при таком освещении очень некрасивый вид, и невольно являлась мысль, что ведь есть же в Петербурге хорошие, светлые,
сухие и
теплые комнаты.
Я серьезно раздумался на эту благодарную тему и даже чувствовал какое-то приятное ожесточение: и живите в светлых, высоких,
теплых и
сухих комнатах, смотрите в большие светлые окна, а я буду отсиживаться в своей конуре, как цепная собака, которая когда-нибудь да сорвется с своей цепи.
Гуртовщики, приготовляющиеся к ночлегу посреди пустыря, устраивают себе ложе следующим образом: они дадут сначала быку належаться на избранном месте, потом отгоняют его прочь и поспешно занимают его место; ложе оказывается всегда
сухим и
теплым и сохраняет свои качества на всю ночь.
— Да, избы славные,
сухие и
теплые, и от пожара не так опасны, — возразил барин, нахмурив свое молодое лицо, видимо недовольный насмешкой мужика.
И он стал говорить о медицине то, что о ней обыкновенно говорят, похвалил гигиену и сказал, что ему давно хочется устроить в Москве ночлежный дом и что у него даже уже есть смета. По его плану рабочий, приходя вечером в ночлежный дом, за пять-шесть копеек должен получать порцию горячих щей с хлебом,
теплую,
сухую постель с одеялом и место для просушки платья и обуви.
Кажется, на первый раз довольно, да ведь пора уж и баиньки. Ехали-ехали трое суток, не останавливаясь, — авось заслужили!"Господа дворники! спать-то допускается?" — Помилуйте, вашескородие, сколько угодно! — Вот и прекрасно. В
теплой комнате, да свежее
сухое белье — вот она роскошь-то! Как лег в постель — сразу качать начало. Покачало-покачало — и вдруг словно; в воду канул.
Через темную комнату, дверь с
теплой гардиной, а за ней уютная комната Марии Николаевны. Она поднимается с кресла и тихо идет навстречу. Сильно постаревшая, осунувшаяся, какой я себе ее даже и представить не мог. Идет с трудом, на лице радость и вместе с тем ее вечная грустная улыбка. Глаза усталые и добрые, добрые. Я поцеловал ее горячую,
сухую руку, она мне положила левую руку на шею, поцеловала в голову.
Долинский остановился, бережно взял со стола барахтавшегося на спинке жука и поднес его на ладони к открытой форточке. Жук дрыгнул своими пружинистыми ножками, широко расставил в стороны крылья, загудел и понесся. С надворья в лицо Долинскому пахнула ароматная струя чрезмерно
теплого воздуха; ласково шевельнула она его
сухими волосами, как будто что-то шепнула на ухо и бесследно разлилась по комнате.
— Знаю я, как вы уклоняете: к вам приходит чиновничек, получающий рублей пятнадцать в месяц жалованья, и вы ему говорите: «Вам надобно жить в
сухих квартирах, употреблять здоровую, питательную пищу!», — а у него едва хватает денег приютиться в конуре какой-нибудь и питаться протухлой колбасой. «Но всего полезнее для вас, — советуете вы, — поезжайте в
теплый, благорастворенный климат!»
Еще чудесный час шли они под грозою, а потом в тишине и покое прошли густо пахнущий лес, еще подышали сонной коноплею на задворках невидимой деревни и к двум часам ночи были в становище, в своей
теплой и почти
сухой землянке.
И вот Артамонов, одетый в чужое платье, обтянутый им, боясь пошевелиться, сконфуженно сидит, как во сне, у стола, среди
тёплой комнаты, в
сухом, приятном полумраке; шумит никелированный самовар, чай разливает высокая, тонкая женщина, в чалме рыжеватых волос, в тёмном, широком платье. На её бледном лице хорошо светятся серые глаза; мягким голосом она очень просто и покорно, не жалуясь, рассказала о недавней смерти мужа, о том, что хочет продать усадьбу и, переехав в город, открыть там прогимназию.
И только когда в большой гостиной наверху зажгли лампу, и Буркин и Иван Иваныч, одетые в шелковые халаты и
теплые туфли, сидели в креслах, а сам Алехин, умытый, причесанный, в новом сюртуке, ходил по гостиной, видимо с наслаждением ощущая
тепло, чистоту,
сухое платье, легкую обувь, и когда красивая Пелагея, бесшумно ступая по ковру и мягко улыбаясь, подавала на подносе чай с вареньем, только тогда Иван Иваныч приступил к рассказу, и казалось, что его слушали не одни только Буркин и Алехин, но также старые и молодые дамы и военные, спокойно и строго глядевшие из золотых рам.
Из-под печки пахнет мышами, горелым мочалом,
сухой пылью. Грязные стены дышат на нас
теплой сыростью, грязный, истоптанный пол прогнил, лежат на нем полосы лунного света, освещая черные щели. Стекла окон густо засижены мухами, но кажется, что мухи засидели самое небо. Душно, тесно и несмываемо грязно все.
Таким образом, являются понятия о противоборстве света и мрака,
тепла и холода, моря и
суши <земли и языческого неба> и т. д.
Две ночи, благодарение Богу, были
теплые; я даже чувствовал, лежа на скамейке, как от каменных плит тротуара, нагревшихся за день, исходит
сухой жар.
Он обнял ее и тотчас же почувствовал ее большое, роскошное тело легким, живым, послушным каждому движению, каждому намеку его рук. Какой-то жаркий,
сухой вихрь вдруг налетел и скомкал его волю, рассудок, все его гордые и целомудренные мысли, все, что в нем было человеческого и чистого. Почему-то вдруг, обрывком, вспомнилось ему купанье перед обедом и эти
теплые, качающиеся, ненасытные волны.
Бургмейер(подняв, наконец, голову). Вячеслав Михайлыч, видит бог, я пришел к вам не ссориться, а хоть сколько-нибудь улучшить участь моей бедной жены. Я отовсюду слышу, что она очень расстроила свое здоровье, а между тем по средствам своим не может пригласить к себе доктора; у ней нет даже
сухого,
теплого угла и приличной диетической пищи; помочь мне ей в этом случае, я думаю, никто в мире не может запретить.
Идут по небу облака, кроют нас своими тенями, в серых волнах плавает и прячется светлая луна. Шуршат деревья, тихо плещет вода, лес и земля ещё дышат
теплом, а воздух прозрачен по-осеннему. За деревней, у мельниц, девки песню запели — их крикливые,
сухие голоса издали кажутся мягкими и сочными, как свирель.
Они словно смеялись, как дети, торопливо бежали, кружились и разбегались, и с ними засмеялся
теплый воздух, светло улыбнулась старая колокольня, и невольная улыбка прошла по
сухому лицу Меркулова.
Вот и вся обстановка зимницы, черной, закоптелой, но
теплой, всегда
сухой и никогда не знающей, что за угар такой на свете бывает…
Погода стала
теплая: даже было жарко, что становилось особенно ощутительно после холодной, дождливой и, можно сказать, суровой весны. Вторая половина мая стояла хотя
сухая, но очень холодная. Порывистые, северо-западные ветры дули с редким постоянством.
И Володе, как нарочно, в эти минуты представляется
тепло и уют их квартиры на Офицерской. Счастливцы! Они спят теперь в мягких постелях, под
теплыми одеялами, в
сухих, натопленных комнатах.
Летом, в
теплую погоду, можно как-нибудь скоротать ночь и без огня, но теперь, поздней осенью, когда к утру вода покрывается льдом, без
теплой одежды и с мокрыми ногами это было опасно. Обыкновенно на берегу моря вблизи рек всегда можно найти
сухой плавник, но здесь, как на грех, не было дров вовсе, одни только голые камни.
Поденок было так много, что если бы не
теплая летняя ночь и не душный запах рано скошенной где-то
сухой травы, их можно было принять за снег.
Через час мы сидели на
теплых канах, сбросив с себя обувь и верхнюю одежду. Женщины угощали нас чаем, мужчины лепешками с
сухой рыбой. Мы решили никуда дальше не итти и отдохнуть в селении Люмоми как следует.
— Все это чистый вздор, облечем тебя в
сухое белье и
теплый халат, а тем временем тебе и другое платье принесут.
Девочке подали
теплый чай и
сухое платье; она чай с жадностью выпила, но ни за что не хотела переменить белья и платья, как на этом ни настаивали; она топала ногой, сердилась и, наконец, вырвав из рук горничной белье, бросила его в камин и, сев пред огнем, начала сушиться.
С этим он всем нам подал руку и торопливо и наскоро, кроме одного Пенькновского, руку которого он пожал
теплее и с видимым участием. И странное дело: это участие, которое, разумеется, не скрылось от взошедшей в минуту прощания maman, было как бы поводом к тому, что она вдруг сделалась гораздо
суше в обращении с Пенькновским и во все остальное время, пока он тут вертелся, даже избегала вести с ним разговор.
Они дошли до конца сада и остановились у изгороди. За канавой, заросшей крапивою, тянулось сжатое поле. Над ним неподвижно висели низкие тучи. Из черной дали дул
теплый,
сухой ветер и тихо шуршал в волосах. Токарев нагнулся и провел рукою по траве.
Катя, спеша, развешивала по веревкам между деревьями сверкающее белизною рваное белье. С запада дул
теплый,
сухой ветер; земля, голые ветки кустов, деревьев, все было мокро, черно, и сверкало под солнцем. Только в углах тускло поблескивала еще ледяная кора, сдавливавшая у корня бурые былки.
Китаец не ответил. Иван Ильич выпрямил спину, глубоко вздохнул и поглядел на
теплый,
сухой сумрак, окутывавший придорожные кусты, на яркие звезды над горами. И еще раз он глубоко вздохнул, потом откинулся на спинку сиденья, опустил голову и больше ее уж не поднимал.
Туман уже совершенно поднялся и, принимая формы облаков, постепенно исчезал в темно-голубой синеве неба; открывшееся солнце ярко светило и бросало веселые отблески на сталь штыков, медь орудий, оттаивающую землю и блестки инея. В воздухе слышалась свежесть утреннего мороза вместе с
теплом весеннего солнца; тысячи различных теней и цветов мешались в
сухих листьях леса, и на торной глянцевитой дороге отчетливо виднелись следы шин и подковных шипов.
Для
сухих зерен то солнце, которое в словах этих светит на рождающееся к жизни семя, есть только незначущая случайность — несколько большее
тепло и свет, но для наклюнувшегося семени оно есть причина рождения к жизни.
Медленно и грозно потянулся день за днем. Поднимались метели,
сухой, сыпучий снег тучами несся в воздухе. Затихало. Трещали морозы. Падал снег. Грело солнце, становилось
тепло. На позициях все грохотали пушки, и спешно ухали ружейные залпы, короткие,
сухие и отрывистые, как будто кто-то колол там дрова. По ночам вдали сверкали огоньки рвущихся снарядов; на темном небе мигали слабые отсветы орудийных выстрелов, сторожко ползали лучи прожекторов.
Небо ясно, солнце печет. Во все стороны тускнеет просторная степь, под
теплым ветерком колышется
сухая, порыжелая трава. Вдали отлогие холмы, по степи маячат одинокие всадники-буряты, виднеются стада овец и двугорбых верблюдов. Денщик смотрителя, башкир Мохамедка, жадно смотрит в окно с улыбкою, расплывшеюся по плоскому лицу с приплюснутым носом.